Отвечаем на письма читателей

Зачем Богу наша хвала и благодарность? Ведь люди желают всего этого по своему самолюбию и тщеславию, а Он всемогущ, всеблаг и всеведущ. Зачем Ему, чтобы мы все время, даже, говорят, непрестанно, Его о чем-то просили, хвалили и благодарили?

Отвечает благочинный Красногорского церковного округа протоиерей Константин Островский: Сам Бог — источник истинного блаженства — не нуждается ни в чем, а вот наша вечная участь очень зависит от того, что или кого мы любим, что нам по душе. В вечности будет только Царство Небесное или тьма кромешная. Если души наши не возрадуются Богу, не восхвалят Его дела, не возблагодарят Его, если нам в Царстве Небесном не понравится, то куда же мы денемся? Во тьму кромешную.

Вот от этого Бог и хочет нас избавить. Не Он нуждается в нашей хвале и благодарности, а нам необходимо стать такими, чтобы искренне, от всей души хвалить и благодарить Бога.

То же можно сказать и о молитве, в частности, о молитве Иисусовой «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Ведь, как сказано в Священном Писании, от избытка сердца говорят уста (Мф. 12:34). Вот Бог и хочет, чтобы сердце наше всегда ощущало нужду в помиловании, в милости, и чтобы милости мы искали именно у Него. Вот для чего нужна Богу наша молитва.

Мне непонятно, почему в Церкви так часто говорят о страхе перед Богом. Зачем Его бояться? Его любить надо! Это понятно. Но как только меня начинают пугать, у меня пропадает всякое желание верить. Ничего хорошего на страхе не построишь. Помогите в этом разобраться.

Отвечает настоятель Иоанно-Предтеченского храма села Ивановское Богородского благочиния протоиерей Игорь Гагарин: Действительно, о страхе Божием мы говорим часто. «Начало мудрости — страх Господень» (Прит. 1:7) — говорит Писание. А значит и наоборот, в ком нет страха Господня, в том нет мудрости, даже начала ее. Тем не менее, многие не только страха Божия не имеют, но и не хотят понять важность его, необходимость обладания им для спасения души. Даже верующие люди просят у Бога самых разных благ, но многие не молятся об обретении страха Божия.

Психологически это понятно. Само слово «страх» неприятно для человеческого уха. Ничто так не подавляет дух, не тяготит сердце, не лишает мира и радости, как страх чего бы то ни было. Чувство это болезненно и к тому же неуживчиво: войдя в сердце, страх изгоняет из него все остальные чувства, становится единственным его жильцом и хозяином. Овладев сначала душою, он порабощает и плоть: подгибаются колени, дрожат руки, холодеет тело, и нет более жалкого зрелища, чем лицо перепуганного человека. Нет у него ни сна, ни аппетита. Воистину, ничто так не разрушает и не унижает человека, как страх. Поэтому он противен человеческому естеству, и отталкивается человек от любого страха, в том числе и страха Божия. И не понимает человек, что страх Господень — единственная сила, способная победить любой иной страх. И если, повторим, ничто так не разрушает и не унижает человека как страх, то, напротив, ничто так не возвышает и не созидает его как страх Божий.

Не от Вас, Николай, первого слышу я это: «Не надо меня пугать!» Но мы и не хотим никого пугать. Церковь о том и заботится, чтобы перестал человек бояться. «Не бойся, только веруй» (Мк. 5:36). Вернее, бояться-то все равно придется, но только надо правильно бояться. Господь ведь сказал: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10:28).

Разговор о страхе Божием — напоминание о вещи, казалось бы, очевидной для каждого разумного человека: об ответственности. О ней знают ведь и неверующие. Вспоминаются слова, которые мы учили в школе наизусть: «Самое дорогое у человека — это жизнь! Она дается один раз. И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое…» (А.Островский). Сказано хоть и не христианином, но верно. Однако если неверующий человек страшится того позора, который будет жечь его какое-то время перед смертью, то мы боимся того же самого позора, но только знаем, что он будет жечь вечно. В этой вечности и весь ужас, а то, что «пожжет», «поболит» и прекратится со смертью, — так ли уж страшно? Есть ли более утешительные слова, чем: «Все пройдет?» И только та боль действительно страшна, которая не пройдет никогда.

Это боль о жизни, которая могла состояться и не состоялась, и уже никогда не состоится.

Это скорбь о счастье и о любви (а в любви-то и счастье!). Скорбь о той любви, которую ты мог стяжать, но не стяжал, и теперь уже никогда не будешь обладать ею.

Это вечное созерцание того, что ты разрушил и уже никогда не восстановишь.

«Страх Божий» — живое понимание невозможности уклониться от ответственности за всякую неправду в своей жизни; память о том, что все тайное станет явным и каждый узнает себе истинную цену. И многие из нас услышат: «Ты взвешен на весах и найден очень легким» (Дан. 5:27). Вот что страшно! И для многих неожиданно прозвучат слова Господа: «…алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня» (Мф. 25:42–43).

«Начало мудрости — страх Господень», тот страх за свою душу, который несовместим ни с каким другим страхом. Прекрасно сказал преподобный Исаак Сирин: «Страх за тело бывает в людях столь силен, что вследствие оного нередко остаются они неспособны совершить что-либо достославное и досточестное. Но когда на страх за тело приникает страх за душу, тогда страх телесный изнемогает пред страхом душевным, как воск от силы пожигающего его огня».

Кто боится Бога, тот уже никого и ничего не испугается. Страх земной, мирской, человеческий и страх Божий — вещи не просто разные, но прямо противоположные. Первый делает нас беспомощными и трусливыми, второй — дает силу и мужество. Мало просто желания быть с Господом. Нужен именно страх, необходимо действительно по-настоящему бояться оттолкнуть от себя благодать, оскорбить любовь Божию. И чем больше мы этого боимся, тем становимся свободней, бесстрашней и сильней.

Никак не могу понять одну из заповедей блаженства: «Блаженны нищие духом». Я-то всегда думала, что, напротив, хорошо быть духовно богатым человеком. Разве не так? Почему же «нищие духом», а не «богатые духом» блаженны?

Отвечает протоиерей Игорь Гагарин: Действительно, не сразу понятно, кто это такие, «нищие духом». То, что Господь называет блаженными «кротких», «алчущих и жаждущих правды», «милостивых», «чистых сердцем», «изгнанных за правду», вопросов не вызывает. Не вызывало бы вопросов, если бы Он назвал блаженными «богатых духом». Но ведь нет же, именно «нищие»! А кто такие вообще — нищие? Те, у кого ничего нет. Те, которые живут подаянием. И все, что они получают, — дар чьего-то милосердия. И сыт, и одет, и обут такой человек в той мере, в какой кто-то оказал ему милость, подал милостыню. И без милостыни не будет у него ни хлеба, ни крова, ни самой жизни.

А те, кто не являются нищими? У них все иначе. И хлеб, и кров, и одежда — результат их работы, их воли, способностей. Они сами добиваются нужного им, сами обеспечивают себя и близких всем необходимым. Горько же бывает этим людям вдруг узнать, что ничего у них никогда не было своего, не было и нет. Когда нас постигает первая большая утрата, мы часто по-разному реагируем на нее. Одни мечутся в отчаянии, проклинают судьбу, впадают в невыносимую скорбь. Но есть и такие, кто подобен праведному Иову, в один день лишившемуся всего, что имел, включая любимых детей. И когда это произошло, он «пал на землю, и поклонился, и сказал: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (Иов. 1:20–21).

И вот если мы не поймем, что ничего у нас нет своего, все — дар Божий, то рано или поздно все равно вынуждены будем это признать. Но очень болезненным, невыносимо горьким будет это признание. Совсем иначе живет и чувствует себя тот, кто знает, насколько иллюзорно его обладание теми или иными благами. Блаженны нищие духом, потому что осознали — все дар Божий. Все, что видим и слышим, все, к чему прикасаемся, чем пользуемся, сама жизнь наша — все дар. И когда мы просыпаемся утром, когда открываем глаза, то первая мысль, первое чувство, которые мы должны испытать, если мы «нищие духом», — блаженную благодарность.

Какая слепота, если мы, увидев утром свет нового дня, отнесемся к этому обыденно, словно так и должно быть: проснулся и проснулся, ничего особенного. «Слава Тебе, показавшему нам свет» — этими словами издревле встречали утро христиане. Но произнести их от всего сердца может только «нищий духом».

Не то что вся жизнь, не то что этот наступивший день, но и каждый вздох наш — дело милосердия Божия. Каждый вечер Церковь поет хвалу Подателю всех благ: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих… Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время. Даешь им — принимают, отверзаешь руку Твою — насыщаются благом. Сокроешь лице твое — мятутся, отнимешь дух их — умирают, и в персть свою возвращаются. Пошлешь дух Твой — созидаются» (Пс. 103:24–30).

Кто принимает жизнь и каждый миг ее как дар, тот не может не благодарить Дарителя, не восхищаться Им, не любить Его всем сердцем. А кто любит, тот счастлив, и более того — блажен, потому что нет иного счастья, иного блаженства, иного смысла в мире, кроме любви.

В церкви часто можно видеть, как перед службой или после нее верующие люди подходят к батюшке и, сложив руки, просят их благословить. Когда и зачем нужно просить благословение? И нужно ли вообще?

Отвечает протоиерей Игорь Гагарин: Когда верующий человек встречается со священником, он, по обычаю, испрашивает благословение. Это, конечно, не просто формальный обычай, заменяющий приветствие, но нечто гораздо большее. Благословение — призывание благодати Духа Святого, то есть самого ценного сокровища на свете. Благодатью Божией побеждает человек все мешающее ему жить достойно. Благодатью получает он любой дар Божий, из которых самый ценный — любовь. Благодать укрепляет немощных, врачует больных, утешает скорбящих, очищает нечистых, поднимает падших. В конце концов, само спасение наше — дело благодати Божией.

Поэтому, когда Вы подойдете к священнику и, сложив руки ладонями вверх, правую на левую, попросите благословить Вас, не думайте, что этим выражаете лишь уважение к священному сану. Верьте, что после того, как Вы получите благословение, очень многое в жизни изменится. Первыми это изменение, возможно, почувствуют бесы, которые часто роем невидимо вьются вокруг нас и стараются ежесекундно вложить в наше сердце недобрую мысль, постыдное желание, грязные воспоминания и любую другую пакость.

Каждое наше дело будет более успешным, если на нем есть благословение. А если дело ненужное, вредное, то благословение, напротив, помешает ему совершиться.

Когда мы принимаем благословение с верой и благоговением, то обретаем новые силы жить. Если мы в бедах и скорбях, то боль становится легче, выносимей, а радость, напротив, полнее и ярче. И наоборот, все, что без благословения, — ненадежно, непрочно, недолговечно.

Для того, чтобы благословение было подлинно и действенно, его, повторим, необходимо принимать с верой и благоговейно. Это благоговение, в частности, выражается в целовании руки благословившего священника. Порой этим смущаются как принимающие, так и преподающие благословение. Помню, один совсем молодой батюшка, только недавно рукоположенный, делился своим смущением с опытным пожилым протоиереем: «Так всегда бывает неловко мне, когда руку целуют. Кто я такой, чтобы мне была такая честь? Стараюсь поэтому не давать руку». «Ну и напрасно, — возразил ему тогда старый священник. — Выходит, ты думаешь, что это тебе руку целуют, что тебе такая честь. А ведь не тебе, а Богу. Благословляешь ведь не ты, а Господь. Твоя рука лишь орудие, средство, зримый образ незримой руки Господней. Вот эту руку Господню и целует верующий, а вовсе не твою».

Конечно, благословение священника совсем не единственный способ призывания благодати. Мы и сами, начиная любое дело, должны каждый раз осенять себя крестным знамением и произносить вслух или про себя: «Господи, благослови!»

Поэтому каждый раз, принимаясь за любое дело, даже самое малое, стоит испрашивать благословение Божие молитвой, крестным знамением. Однако все же не будем и забывать, что священнику, который служит пред Престолом Божиим, который совершает Божественную литургию, Церковь дала особую власть призывать благодать, преподавать благословение. Каждому верующему стоит пользоваться этим даром и дорожить им.

Моя взрослая дочь два года встречается с молодым человеком, и отношения у них далеко не платонические. Я несколько раз разговаривала с ней на эту тему, но она человек слабый и уступает ему. Может, мне стоит поговорить с ним?

Отвечает настоятель Троицкого храма села Бирево Клинского района протоиерей Алексий Тюков: Вы, как любящая мать, желаете блага для своей дочери. Но, к сожалению, часто бывает, что наши выросшие дети огорчают нас. Мы хотели бы их видеть лучшими, чем они есть на самом деле, хотели бы, чтобы они не совершали многих необдуманных поступков в своей жизни. Было то время, когда мы могли заниматься их духовно-нравственным воспитанием. Но это время ушло, они уже выросли, и мы должны с этим считаться, понимая, что перед нами не маленький ребенок, а взрослый человек. И, хотя для каждого родителя его дети независимо от возраста всегда остаются детьми, мы должны понимать, что человеку свойственно вырастать и принимать самостоятельные решения в своей жизни.

Ваша дочь — взрослый человек, который сам для себя все решает. Вполне понятно, что Вы, любя ее, не можете мириться с теми поступками, которые кажутся Вам греховными и действительно являются таковыми. Что следует делать в данной ситуации? Вы можете с любовью давать дочери советы, если у вас добрые и доверительные отношения, пытаться помочь ей подкорректировать жизненный путь. Разумеется, если она нуждается в Вашем совете и благосклонно принимает Ваши родительские наставления.

А вот что касается разговора с ее молодым человеком, то несомненно, что родитель, который хорошо знает с кем общается его чадо, находится в более выигрышном положении, чем тот, кто совсем не интересуется жизнью своих детей. Разумеется, нужно стараться доброжелательно общаться с теми людьми, с которыми знакомы наши дети, чтобы и своих детей радовать, и быть в курсе их жизненных перипетий. Но влезать в их личные взаимоотношения я бы Вам категорически не советовал, поскольку ничего хорошего от этого, я думаю, не произойдет. Ваша дочь должна сама в первую очередь понять, что ей в жизни нужно: крепкие настоящие взаимоотношения и семей-ная жизнь или легкое времяпровожде-ние в компании с интересным человеком.

Так как Вы являетесь христианкой, то советую усерднее молиться за дочь, чтобы Господь помог ей принимать правильные решения в своей жизни. Старайтесь молитвенно помочь своей дочери уберечься от ненужных, мешающих поступков в ее жизни и просить помощи Божией, чтобы Господь наставил ее на тот путь, который приведет ее к цельной жизненной радости.

Я живу со своим парнем в гражданском браке. Мы любим друг друга, но решили пока брак не заключать — а вдруг не получится? Знаю, что Церковь не одобряет такие браки, но непонятно — почему? Разве Христос не учил, что нужно любить друг друга?

Отвечает настоятель Покровского храма села Кудиново Богородского благочиния протоиерей Виктор Дорофеев: Сначала давайте разберемся с терминами. В русском языке под гражданским браком понимается брак, который жених и невеста регистрируют в ЗАГСе в отличие от духовного брака — венчания. То, что называют сейчас «гражданским браком», всегда называлось и называется блудным сожительством — это один из самых серьезных грехов.

Давайте по сути рассмотрим, что представляет из себя «гражданский брак». Мне, как священнику, неоднократно приходилось слышать красивые, возвышенные слова приходящих молодых пар об их необычайной, небесной любви, о том, что их любовь выше всяких земных формальностей, о желании быть едиными пред Богом, а не перед людьми. Другими, земными словами — они хотели венчаться без росписи. Здесь сразу возникает недоумение: если любовь небесная, если собираются в этой любви вместе жить до конца дней своих, то почему же не хотят расписаться? Ведь такой «гражданский» статус может породить множество проблем. Вот пример — одна житейская история, которую рассказал знакомый священник. Встретил он знакомую женщину, та поделилась своим горем — умер муж. Батюшка посочувствовал и спросил, как она теперь одна управляется с детьми. Оказалось, что кроме трудностей с воспитанием детей появилась еще одна проблема — приходится скитаться с детьми по квартирам. С мужем они не были расписаны, после его смерти родственники всю недвижимость забрали себе. Или, например, попадет один из сожителей с серьезным заболеванием в больницу, для решения о дальнейших действиях врачи приглашают родственников. Приходит, скажем, «гражданский» муж. Врачи вправе спросить, на каком основании он собирается решать вопросы здоровья, а может быть, и жизни их пациентки? Не придет ли вслед за ним еще взвод таких же «гражданских»? Такая же ситуация и в отношении детей, где подобные вопросы придется решать и в поликлинике, и в детском саду, и в школе. Кроме этого, подросшему ребенку придется наверняка отвечать на вопрос, а точно ли это твой папа, а завтра у тебя он же будет или кто-то другой?

Когда влюбленным начинаешь задавать такие вопросы, у «небесной любви» начинают проявляться сугубо практические стороны:

— а вдруг не получится? (под этим подразумевается — если мне не понравится, надоест, передумаю, что-то меня не будет устраивать — тогда «прощай, любовь»);

— а вдруг придется делить квартиру?

— а вдруг я захочу сделать так, а он (она) — по-другому?

«Небесная любовь» на глазах начинает терять свою высоту и непорочность, начинает проявляться истинное чувство одного или обоих пришедших, не желающих «формальностей», — махровый эгоизм.

А теперь несколько слов о желающих проверить «подойдет — не подойдет». Казалось бы, дело разумное — хочется быть уверенным в будущем своей семьи. Но давайте хоть немного вдумаемся — не веет ли здесь торгово-рыночными отношениями? Как в магазине — взял себе пиджачок, посмотрел в зеркало. Ну как, подходит? Нет? Тогда этот оставлю, возьму себе другой. А если одному «подошло», а другому — нет? А если один уже и не мыслит жизни без своей половинки?

Если быть до конца честным, в большинстве случаев, очевидно, «подождем», «примеримся», будем жить в «небесной любви» означает примерно следующее. Мне быть одному (одной) трудно, ведь нужно же с кем-то проводить время, с кем-то ходить в гости, хочется иметь партнера в постели. Поэтому на сегодняшний день ты меня устраиваешь. И ситуация тоже вполне устраивает, ведь при всех удобствах такой жизни практически нет никакой ответственности (кроме, конечно, нравственной, но по этому поводу в наше время, к сожалению, особенно не переживают). Никаких обязательств нет — живи в свое удовольствие. А когда надоест или станет вдруг ясно, что не «подходит», или «подходит», но не ты, а другой (другая), тогда можно начать другую «примерку». И это не столько плод моих размышлений, сколько практика. Приходят в храм (большей частью молодые женщины) в «гражданском браке». Приходится выслушать в очередной раз слова о необычайной любви и объяснять, что в таком состоянии — блудного сожительства — нет возможности ни исповедовать, ни причащать, и нужно вопрос решать-либо настоящая семья, либо прекращение отношений, потом уже разговоры о тонкостях духовной жизни. И вот, когда женщина, решившись жить духовно, говорит своему возлюбленному, что она с ним больше спать не будет до тех пор, пока он с ней не распишется, «небесная любовь» нередко сменяется вполне земной бурей и «возлюбленный» находит себе другую партнершу. Возникают риторические вопросы: любовь ли это и что же ему было нужно?

Ну, а в некоторых случаях, если быть уж совсем откровенным, такие «браки» — откровенное оправдание своей блудной страсти. Не скажешь же, например, друзьям: «живу в блуде». Получается как-то некрасиво. Зато весьма благопристойно звучит: «живу в гражданском браке», хотя смысл от перемены названия совсем не меняется.

Предвижу возражения — нельзя же видеть все в столь приземленном виде. Ведь есть же и настоящая, искренняя любовь, создаются же и после «гражданских браков» хорошие семьи. Нисколько не спорю с тем, что все это есть, даже больше того, совершенно уверен в том, что в большинстве случаев люди испытывают совершенно искренние чувства. Это понятно хотя бы потому, что Бог сотворил человека в первую очередь для любви. Поэтому, если в душе человека не испоганено все до крайности, он не может кого-то не любить. Но дело в том, что настоящая, искренняя, жертвенная любовь может пребывать только в душе чистой, светлой, не омраченной грязью порока. Не наливают же духи в сосуд из-под керосина. Поэтому смешение любви и греха ведет к оскудению любви, то есть к разрушению того фундамента, на котором строится настоящая крепкая семья. Поэтому всякого рода «сожительство» — в первую очередь преступление против любви. Поэтому в христианских странах, да и не только в христианских, столь пристально охраняли чистоту отношений, столь высоко ценили целомудрие. Если при замужестве невеста была не девственницей, это было позором для всего ее рода. Сейчас к этому отношение, конечно, другое, но и состояние семейных отношений совсем другое. Если век назад разводов были единицы процентов при несравненно более тяжелых бытовых условиях, то сейчас данные самой оптимистической статистики не дают менее 50 процентов разводов. Если еще учесть, что не попавшие в это число семьи нередко не являют, мягко говоря, идеал семейных отношений, то можно говорить о серьезном системном кризисе семейных отношений в настоящее время. Причин здесь, конечно, много, но одна из главенствующих, думается, это нарушение нравственных норм или, проще говоря, распутство. Есть, конечно, случаи, когда из «гражданского брака» получается хорошая семья. Только если посмотреть, сколько на эти «получается» в среднем приходится «не получается», картина получается невеселая.

Нравственные нормы — это не свод правил, которые мы должны выполнять в силу сложившейся культурной традиции, это — законы духовного мира, открытые нам Богом. Знает человек об этом или нет, преступая эти законы, он наказывает сам себя. По этому поводу один из относительно недавно ушедших в Вечность очень почитаемых старцев Иоанн Крестьянкин сказал следующее: «Хочешь быть довольным и счастливым, живи по-Божьи, а на нет и счастья нет».